Неизменная «редбулловская» кепка и широкая улыбка на фоне тверских лесов: на Открытый чемпионат России по вертолётному спорту в Конаково приехал особенный гость. Томас Моргенштерн, сложивший два года назад прыжковые лыжи в дальний шкаф, продолжает оставаться в воздухе, однако теперь он делает это с помощью изящного «Робинсона Р-44».
Моргенштерн начал увлекаться авиацией задолго до того, как оказался перед необходимостью выбора новой профессии, но в последние два года старое увлечение переросло в призвание, сопровождаемое постоянными тренировками и соревновательной деятельностью. Новая спортивная карьера Томаса началась очень резво: чемпионат мира в Польше в прошлом году, первое же официальное соревнование, в котором он принимал участие, закончилось золотой медалью в категории юниоров (до 250 часов соревновательного налёта). Второе соревнование, Всемирные воздушные игры, «олимпиада авиации», принесло бронзу в общем зачёте. Новичкам, как известно, везёт.
Впрочем, в России продолжить призовую серию на третьем в жизни соревновании по вертолётному спорту у него не получилось: в итоговом протоколе его фамилию можно найти лишь на двадцатом месте из двадцати восьми. Лишь в одной из дисциплин Открытого чемпионата России по вертолётному спорту, в полёте на точность, Томасу и его второму пилоту Штефану Зееру, удалось попасть в десятку лучших. Остальные три – навигацию, развозку грузов и слалом – можно лишь сложить в копилку опыта. Впрочем, оба члена сборной Австрии по вертолётному спорту не устают повторять, что это только начало длинного и сложного пути.
Почему именно Открытый чемпионат России?
Томас Моргенштерн: В этом году у нас в календаре не так много крупных соревнований – в России, в Германии, в Чехии и в Беларуси. В России собрались лучшие пилоты этого вида спорта, и аэродром, как и окружающее его пространство, великолепно подготовлен для соревнований. И у нас была возможность хорошо потренироваться здесь в течение нескольких дней в первой половине недели. Поэтому приезд в Конаково изначально был обязательной частью программы этого сезона. Возможно, приедем и в следующем на тренировочный лагерь попрактиковаться в окружении лучших пилотов мира и получить от них ценные советы, чтобы потом быть способными бороться с ними в будущем. И вообще, мне здесь нравится.
Штефан Зеер, второй пилот: Российские пилоты много нам помогают и подсказывают – они действительно лучшие в вертолётном спорте. И это место – пожалуй, единственное в мире, где сейчас можно тренироваться по всем правилам, учиться тонкостям и искать правильные ощущения.
Что отличает это мероприятие от других соревнований, в которых вы участвовали?
ТМ: Я, если честно, пока не могу точно сказать – для меня это самое начало, новый вид спорта. Когда я закончил с прыжками, я нашёл новую страсть – вертолёты. В прошлом году я участвовал в чемпионате мира и во Всемирных воздушных играх вместе со Штефаном, поэтому здесь, в России, всего лишь моё третье соревнование. В этом году мы ещё хотим поехать в Германию и в Чехию. Вот после этого я смогу получше рассуждать об этом. Но в целом все постоянно говорят о России, о том, что здесь, в Конаково, лучшее пространство для тренировок, а, может, и лучшее соревнование.
ШЗ: Здесь очень сильно бросается в глаза общий уровень участников, и чтобы занять здесь высокие места, ты должен действительно знать своё дело. На других соревнованиях порой можно выступить неблестяще и занять строчку повыше в протоколе, но здесь это так не работает.
ТМ: Это всё очень похоже на чемпионат мира.
Каково это для человека, достигшего высот в другом виде спорта, в прыжках с трамплина, начинать всё с нуля?
ТМ: Это долгий процесс. Я завершил карьеру в прыжках два года назад, и когда начал серьёзно заниматься вертолётами, на это ушло много времени, множество часов тренировок. К тому же, это очень дорогой вид спорта, поэтому всегда приходится искать хороших спонсоров, чтобы иметь возможность много тренироваться и быть на достаточном уровне, чтобы соревноваться. Но мы движемся вперёд. Мы со Штефаном работаем в команде с прошлого сентября. Дорога всё ещё кажется длинной, но уже есть прогресс.
Опыт прыжков с трамплина помогает каким-нибудь образом?
ТМ: На данном уровне пока нет. Не могу сказать, что мы вообще достаточно много тренируемся: нам нужно ещё много работать, так как мы допускаем ошибки, то с воротами в слаломе, то на перевозке грузов. Тренировки выходят не такими планомерными и регулярными, как в прыжках, где ритм Кубка мира помогал набирать форму и удерживаться в ней. В вертолётном спорте так не выходит.
ШЗ: Мне кажется, что главное различие заключается в том, что в прыжках с трамплина всё зависит только от тебя самого, и ты хорошо чувствуешь, понимаешь и контролируешь всё, что происходит, и можешь адаптироваться к обстоятельствам. А здесь всё по-другому: пилот практически не видит полной картины, и лишь второй пилот контролирует ситуацию и может следить за тем, что происходит с грузом и в каком пространственном положении он находится. И это очень важное отличие: ты действительно понимаешь далеко не всё, что происходит. Поэтому главная задача – работать в команде. И точность, единовременность действий – самое важное. Второму пилоту нужно уметь чувствовать, что думает пилот, и правильно выбирать момент; и это тоже нетривиальная задача, так как ничего не происходит внезапно, и все действия нужно проговаривать заранее, за две-три секунды до их выполнения.
ТМ: Поэтому нужно действительно доверять своему второму пилоту. (смеется) Но это не так просто поначалу. Ты видишь ворота, тебе кажется, что ты их прошёл, уже нужно поворачивать, но ничего подобного, ощущения обманывают. Поэтому нужно время на то, чтобы сработаться.
Насколько сильно отличается само восприятие соревнования, его ритма и сути, в прыжках и в вертолётном спорте?
ТМ: Очень сильно. Прыжковые этапы проходят в Центральной Европе, в Скандинавии, это очень популярный вид спорта, особенно в Австрии и Германии, всегда много журналистов, болельщиков на стадионе, до тридцати тысяч – конечно, это всё отличается. Но мы работаем над тем, чтобы сделать вертолётный спорт более известным в будущем. Это наша большая цель, но на это тоже нужно много времени.
Но мне нужно соревноваться – я искал и продолжаю искать это ощущение. Мне нравится вкус постоянного соперничества с другими.
Скучаете по чему-нибудь из прошлой спортивной жизни?
ТМ: (длинная пауза) Конечно.
Но я принял решение два года назад: прыжки остались в прошлом. Отличное было время. И когда я смотрел потом соревнования Турне четырёх трамплинов или, например, чемпионат мира – я не могу нормально описать те чувства, которые испытывал, но они были сильными.
А теперь всё совсем по-другому – в виде спорта, который не так известен. Я изо всех сил стараюсь почувствовать что-то схожее с тем, какие ощущения давали мне прыжки. И на Всемирных играх авиации в прошлом году в Дубае, когда мы смогли взять бронзу, мне удалось приблизиться к этому чувству – большое событие, большой успех.
***
Что дальше? Есть какие-нибудь долгосрочные планы, проекты, в которых вы задействованы?
ТМ: Ничего особенного. Пока планирую продолжать заниматься вертолётным спортом, чтобы в один прекрасный момент быть способным соперничать с русскими парнями. Также задумываюсь о том, как можно поднимать популярность этого вида спорта – у нас уже есть некоторые идеи, но пока говорить о них рано.
Вы поддерживаете какие-нибудь контакты с прыжковым миром?
ТМ: Немного. Я стараюсь следить за тем, как идут этапы, заглядываю на новостные сайты, когда хватает времени. Этой зимой приму участие в спонсорских мероприятиях на Турне четырёх трамплинов и, скорее всего, в Планице.
А из личных контактов я много общаюсь с Хайнцем Куттином, главным тренером сборной Австрии. Он, по правде говоря, мой сосед, живёт в двадцати минутах от моего дома, так что мы часто встречаемся поболтать, поиграть в гольф – через него я не теряю связь с нашей командой.
Вы в России в первый раз после Олимпийских игр. Прошло два года – время как-нибудь изменило взгляд на сочинские события? Сейчас это воспринимается больше как испытание, которое нужно было тогда преодолеть, или серебряная медаль в конце заслоняет собой все трудности?
ТМ: Олимпийские игры в Сочи были, пожалуй, одним из самых эмоциональных соревнований в моей карьере. Может, это всё из-за падения перед ними, срочной реабилитации… Не знаю, на самом деле не могу объяснить, почему так, но это так.
Но я был очень горд, что мне удалось попасть на Игры, несмотря ни на что. Сейчас вспоминается, как всё здорово было организовано. И серебряная медаль в команде была чем-то совершенно невероятным для меня лично. И для всей команды.
Каково было присутствовать в этом году на чемпионате мира на Кульме, после того, что вы там пережили и что произошло в этом году?
ТМ: Очень странное ощущение, знаете. Все знают о том, что случилось с Луки Мюллером – но он уже идёт на поправку; мы много общаемся с ним в последнее время. Но нужно понимать, что такие происшествия могут случиться где угодно, на абсолютно любом трамплине. А Кульм… я люблю Кульм, по правде говоря. Он всегда был одним из моих любимых трамплинов, и, несмотря на мой опыт, там всё ещё приятно находиться.
Если ваша дочь, Лилли, захочет заниматься спортом – например, прыжками – профессионально, будете отговаривать или поддержите?
ТМ: Поддержу, конечно. Для меня прыжки – самый прекрасный вид спорта на свете, так было всегда и так до сих пор остаётся. Я сам начал прыгать, когда мне было девять лет, и это было славное время, не только из-за успехов. Само ощущение, когда ты летишь за двести метров, невозможно описать словами. Так что если Лилли захочет прыгать, то я поддержу её – но это должно быть именно её решением, точно так же, как я его принял когда-то. Я всегда сам принимал решения: когда хотел заниматься футболом, горными лыжами, потом прыжками, а теперь вертолётами. И родители всегда помогали и поддерживали – это ведь моя жизнь и мои решения.
И последний вопрос: румба или пасодобль?
ТМ: Пасодобль!
А какой вообще из танцев, которые вы разучили к «Танцам со звёздами» на ORF, был самым запоминающимся?
ТМ: Лучшим был джиттербаг. Он просто отличный! Это вообще мой стиль танцев: прыгай себе туда-сюда…
ШЗ: Действительно, это про тебя!
ТМ: …и он не такой технически сложный, как, например, румба (изображает руками танцевальные движения, смеётся). А вообще эти три месяца были славной главой моей жизни.
Автор Anna Konovalova
www.sports.ru