Владимир Белоусов: "От меня
отказались, пообещав подготовить нового чемпиона. Растят
уже 45 лет"
Единственный
в истории обладатель отечественного олимпийского золота
в прыжках с трамплина - о перипетиях своей нелегкой судьбы
в интервью «Спорт уик-энду»
Эту уникальную олимпийскую медаль у Владимира Белоусова
украли более 20 лет назад. Нелогичное завершение карьеры
обладателя золота Гренобля - на взлете, в 24 года - и
последовавший «развод» с большим спортом заставили олимпийского
чемпиона на долгие годы взять своеобразный обет молчания.
Он не общался с прессой. Но в преддверии сочинской Олимпиады
наш корреспондент разговорила «всеволожского затворника»,
хотя вспоминать о былом ветеран не очень-то и горел. Его
гораздо больше волнует собственное здоровье и длящаяся
годы борьба с тяжелым недугом: Белоусов сейчас пытается
встать на ноги в буквальном смысле этого слова. Почему
молодого олимпийского чемпиона отстранили от спорта, как,
переходя улицу, можно оказаться в армии, и помогли ли
летающему лыжнику его навыки на должности егеря - об этом
рассказал нам Владимир Белоусов.
Пришел «отработать» лыжи
- Прыжки с трамплина - нетипичный для нас спорт. Как вы
стали летающим лыжником?
- Ребята из пожарной команды своими руками построили деревянный
трамплин. С их разрешения совершил первый прыжок - на
санках. Потом уже полетел на лыжах. О спортивной карьере
прыгуна даже не задумывался - все это было для души. Да
и больших возможностей заниматься не было: прыжки с трамплина
в то время считались сезонным видом спорта. Это сейчас
ими можно заниматься круглый год. А тогда я в основном
«болел» гимнастикой, только зимой тянуло «полетать».
- Вы начинали в двенадцатилетнем возрасте в ленинградской
спортивной школе «Локомотив». Как в ваше время попадали
в «кузницу» спортивных кадров?
- Несколько курьезным было мое приобщение к спорту. Когда
я в очередной раз сломал пару лыж, родители отказались
покупать новые. Мой друг Коля Грибанов предложил записаться
в «Локомотив», где ребятам выдавали комплект из трех пар
- беговые, прыжковые и слаломные. Получив инвентарь, больше
в школе я не появлялся. Тренер Аркадий Федорович Воробьев
случайно поймал меня только на следующий год и тут же
поставил перед фактом: или я начинаю заниматься, или возвращаю
лыжи. Делать нечего - пришел. На тот момент из лыжных
ботинок вырос, поэтому прыгал... в валенках. Позже на
складе мне подобрали обувь. Так я и начал заниматься.
На первых же соревнованиях стал третьим из двенадцати
участвовавших ребят. Причем мои соперники на тот момент
уже два года прыгали с трамплина.
Вместо армии - в чемпионы
- Получается, вы, по большому счету, самоучка, раз первые
победы пришли с ходу?
- На самом первом занятии тренер показал мне прыжковые
азы. Аркадий Федорович повторял, что залог успеха - в
правильной технике приземления. Когда самостоятельно прыгал
после уроков, то ориентировался на старших ребят, старался
повторить все их движения. В процессе дальнейших тренировок
стали вырабатываться сила и скорость. Осознанно начал
заниматься в шестидесятых, но особого рвения не было -
надо было школу заканчивать. На дорогу до тренировочной
базы уходило много времени, потому что приходилось добираться
с пересадками в переполненных поездах. Да и гимнастику
я еще к этому времени не бросил.
Окончив школу, два года пытался поступить в Ленинградский
институт инженеров железнодорожного транспорта и пробился
туда лишь в 1965-м. К этому моменту уже получил мастера
спорта, тренировался серьезно, поэтому после первой зимней
сессии появились задолженности. В деканате нужно было
оформить характеристику на участие в турнире железнодорожников,
но руководство из-за моей неуспеваемости отказалось пойти
навстречу. По молодости встал, как говорится, в позу -
решил перейти в Технологический институт, где мне согласились
подписать документ. Но военкоматы в то время очень оперативно
работали, поэтому не успел я перейти дорогу - как известно,
корпуса этих вузов рядом стоят, как получил повестку.
Чтобы доучиться, дорога оставалась одна - в спорт. С этого
момента начал профессионально заниматься прыжками с трамплина.
Результаты пошли в гору, к 1968 году я стал первым номером
в сборной, попал на Олимпийские игры в Гренобле.
Наглость помогала
- И сразу - победа. Но начали на Олимпиаде вы не слишком
удачно.
- На первых соревнованиях на малом трамплине занял всего
лишь восьмое место. Но на последующих тренировках в олимпийском
Гренобле мы поняли, что я готов выдать лучший результат.
Спортивное руководство не рассчитывало даже на пятое место,
поэтому руки у нас были развязаны. На большом трамплине
соперников обошли с большим отрывом, но в финальный день
погода резко ухудшилась - лыжня обледенела. Соревнования
перенесли, ждали, пока стихнет ветер. Начали осторожно
- всего с одной попытки, которую я выиграл. Погода держалась,
поэтому провели и вторую, где я опять стал лучшим. Так
сказать, дважды чемпионом. Но в зачет шли два последних
результата, поэтому решили провести еще и третьи прыжки.
Вот тут уже начался мандраж. Мне нужно было собраться
с мыслями: не хотел, чтобы раньше времени поздравляли.
Соревнования проходили на естественном склоне, поэтому
там была возможность уединиться. Пошел в перелесок, присел
на пень. Думал о том, как бы поскорее вернуться домой.
Но хорошо понимал немецкую речь диктора. Последний прыжок
я выполнил нечисто - одна лыжа была выше другой. В полете
почувствовал, что могу пролететь еще, но на подсознательном
уровне пришло понимание: других претендентов на победу
уже нет. Понял это окончательно, уже приземлившись...
- Как-то на словах достаточно легко у вас все получилось.
Из чего все же сложилась олимпийская медаль?
- Был молодой и сильный, готовность была высокая. К тому
же присутствовала жесткая конкуренция за место в сборной.
У нас была собрана очень сильная команда. Очень сложно
приходилось даже на тренировках: за три часа удавалось
особо наглым в лучшем случае прыгнуть 3-4 раза (улыбается).
По ночам занимались в свете прожекторов.
Национальный герой Норвегии
- Вы очень рано закончили спортивную карьеру, но успели
все же взять два титула в Холменколлене.
- В Норвегии проходит так называемый неофициальный чемпионат
мира - самый крупный и престижный турнир в прыжках с трамплина.
Практически все спортсмены долго и усердно готовятся к
этим соревнованиям. Для норвежцев это самый значимый турнир.
За всю его историю - с 1885 года - только трое выиграли
Кубок дважды, в их числе и я. После этого был удостоен
звания национального героя Норвегии.
- Дисциплина в сборной жесткая?
- Конечно, жесткая. Хотя без инцидентов не обошлось. За
день до отъезда с очередных сборов мы купили графин домашнего
вина, как оказалось позже, не очень хорошего качества.
Нам стало плохо, поэтому тренер быстро нас рассекретил.
В Москве получили такой выговор, что больше пить зареклись.
- «Ахиллесовой пятой» советских прыгунов Николая Каменского
и Николая Шаламова считается техника приземления. Какие
у вас были слабые места?
- У меня приземление специфическое - низкое, с упором
на опорную заднюю ногу. К тому же на тех высотах было
трудно устоять, поэтому некоторые прыжки заканчивались
падением, следовательно, после них претендовать на пьедестал
не приходилось.
Всесоюзные скитания
- Прыжки с трамплина - опасный вид спорта: одно неверное
движение - и ты вне игры. Не страшно было прыгать?
- Нам говорить о страхе неуместно - это привычная для
меня работа. Я начинал с маленьких горок, постепенно увеличивая
высоту. Опасение могло возникнуть перед новым трамплином,
так как тогда риск травмироваться был выше, чем сейчас.
Моя нынешняя болезнь связана с неудачным приземлением
в Красноярске. Сильный ветер спровоцировал падение, это
привело к травме позвоночника.
- В такие моменты было желание остановиться, закончить
выступления?
- Нет, болезнь проявилась позже, когда я уже перестал
попадать в состав сборной. От меня отказались со словами,
что вырастят нового чемпиона. Растят уже 45 лет. После
1978 года о победах наших спортсменов на чемпионатах
мира даже не идет речи, не говоря уж об Олимпиаде. Может
быть, в Сочи ситуация изменится.
- Как получилось, что в 24 года вы закончили спортивную
карьеру?
- К Олимпиаде в Саппоро 1972 года я был готов даже лучше,
чем к Греноблю. Но я не поехал, так как мы по своей глупости
позволили снять с поста главного тренера сборной - нашего
наставника Александра Казимировича Григорца. И началась
чехарда, особенно на отборочных соревнованиях. Руководить
командой назначили Павла Дмитриевича Дементьева, а он
стал всячески пропихивать в состав Кобу Цекадзе - своего
личного подопечного, моего конкурента. Дело доходило до
смешного: выигрываю отбор с результатом, по-моему, 104
метра, но в итоге оказываюсь пятым. На операторской съемке
видно, что судьи занизили мою дальность полета метров
на восемь, а Коба за свой прыжок получил от них... на
14 метров больше! Зрители - кто смеялся, кто свистел...
- Если бы не этот инцидент, попали бы в сборную?
- Три предыдущих отбора я прошел вторым номером и в команду
попадал. Но решающий голос Дементьева, разумеется, был
за Кобу, с которым он и поехал в Саппоро. На тот момент
у меня сил, желания прыгать было море, но моя спортивная
эпопея закончилась. В следующий олимпийский цикл я в любом
случае не попадал - тогда был взят жесткий курс на омоложение.
Это в нынешних условиях, на мой взгляд, еще можно в таком
возрасте эффективно выступать, но не в середине 70-х годов
прошлого века.
Позже я еще долго «барахтался» на союзном уровне, потом
окончил институт, распределился на Сахалин. Был призван
в Вооруженные силы на должность старшего тренера СКА Дальневосточного
военного округа. За годы службы поднял команду на третье
место. Потом пошли конфликты с командованием: руководству
вместо плодотворной тренерской работы больше требовалась
заготовка красной рыбы, икры и пушнины. В итоге я и двое
моих подчиненных офицеров отказались разменивать профессию
на обеспечение начальства дефицитом. Итог: нас сняли с
должностей в СКА и раскидали по разным частям - уже не
в спортроты, а в войска. Так я еще на два года задержался
в Амурской области. В итоге все же добился перевода в
Москву на должность тренера сборной Вооруженных сил СССР
- помогло тогда олимпийское золото. Послужил позже еще
и в Мурманске, там уволился и приехал военным пенсионером
во Всеволожск.
Рукописи горят
- По возвращении «на малую родину» продолжали тренировать?
- Это были «лихие 90-е». Пришлось поработать и приемщиком
стеклотары, и сторожем, и лесником. Столько всего было,
что сейчас и не вспомнить! Знаю: если бы не спорт, работал
бы всю жизнь на природе. Сейчас здоровье не позволяет,
да и в лесники по возрасту не подхожу. Этот этап уже пройден
в середине девяностых, когда мы с младшей дочкой три с
половиной года прожили у Ладожского озера, где я работал
егерем.
- За границей выступать приглашали?
- Предложения из-за границы поступали, в том числе и из
Норвегии - звали тренировать. Но я же офицер Советской
армии, поэтому отъезд тогда был чреват неприятными последствиями.
Если у армейских хоккеистов, к примеру, у того же Фетисова,
с этим были просто сложности, то в моем положении переехать
в другую страну вообще немыслимо было.
- Ваша судьба, и не только спортивная, настолько лихо
закручена - хоть книгу пиши!..
- Был такой опыт в моей биографии. Еще до армии я немного
учился на факультете журналистики, был молод, стремился
к переменам, а в спорте уже повидал многое. Юношеский
максимализм подстегнул к тому, что решил: буду в своих
публикациях отражать проблемные стороны спортивной жизни.
Написал большую статью о реальном положении дел, предлагал
свои пути изменения ситуации к лучшему... Но этот материал
никто не взялся публиковать. Болячки спорта в обществе
двойной морали никого не интересовали. Была у меня еще
одна попытка творчески реализоваться, даже написал книгу,
разложил свою небезынтересную судьбу по полочкам - особенно
ее первую половину. Но в переломный момент понял, что
мои рассуждения никому не интересны - и сжег рукопись.
- Это почти по-гоголевски.
- Нет, конечно. Я на лавры не претендую. Позже жалел,
но восстанавливать бесполезно - ощущения уже не те, сейчас
это выглядело бы почти взглядом со стороны. Утрачена яркость
воспоминаний, забылись детали.
- Как относитесь к Играм в Сочи?
- Очень приятно, что Олимпиада состоится в России. Это
несомненный плюс не только для нашей страны, но и для
всех людей, для сочинского региона. Сколько уже построено
спортивных баз, объектов, которые после Олимпиады будут
в распоряжении наших атлетов - это не может не радовать.
Может, на сочинских склонах и вырастут новые олимпийские
чемпионы в прыжках с трамплина.