Гарий Напалков:
Я никогда не был олимпийской надеждой
Сорок лет назад летающий лыжник из Горького прославил
Россию на весь мир.
В феврале 1970 года летающий лыжник Гарий Напалков первым
из россиян и вторым в мире сделал «золотой» дубль, выиграв
большой и малый трамплин, став двукратным чемпионом мира.
Сейчас 61-летний Напалков - генеральный директор крупной
транспортной фирмы в Москве. Увлечен работой и живописью,
боготворит жену Татьяну, а вот лыжи давно повесил на крючок...
Это первое интервью, которое Гарий Юрьевич согласился
дать после своего ухода из большого спорта.
«Нас растили личностями, а не спортивными роботами»
- Гарий Юрьевич, объясните такой парадокс. Сейчас в России
больше пятидесяти спортивных федераций, а процветают и
развиваются каких-то пять-шесть видов спорта...
- Шамиль Тарпищев объясняет это так: сегодня развиваются
лишь «кассовые» виды спорта, которые транслируются по
телевидению, собирают большое количество зрителей и приносят
коммерческие сборы. При этом детского спорта в стране
практически нет. А я в свое время начинал именно с детской
спортивной школы, куда пришел в 14 лет. А пришел потому,
что мне очень хотелось иметь лыжи, но у родителей не было
материальной возможности. Я пошел в секцию, и мне эти
лыжи дали. И возможность заняться спортом раньше имел
любой ребенок. Я в детстве очень много болел, у меня подозревали
туберкулез и порок сердца. И чтобы укрепить организм,
родители отдали меня в бассейн. Когда меня оттуда выгнали
за хулиганство, я начал играть в хоккей в горьковском
«Динамо» у Василия Александровича Корчагина. Кстати, начинал
играть с Валерой Васильевым. Там тоже приключились свои
коллизии, я получил травму, решил, что мне очень больно
и ушел в лыжную секцию.
- И вас взяли туда в 14 лет, а тренеры стали тратить время
на «старого» новичка?
- Сейчас дети начинают заниматься спортом в 8-9, а то
и 5-7 лет. Я не сторонник очень раннего начала. До семи
лет детский организм не способен переносить те нагрузки,
которые ему предлагаются. Кроме того, многое зависит от
отношения тренера к ребенку. Мне с наставниками повезло.
Моим первым тренером был Василий Александрович Глассон,
потом я перешел к его единомышленнику - Сергею Алексеевичу
Сахарнову, который и поныне здравствует. Они растили нас
не как тупоголовых спортсменов, «мышечное чадо», которое
в дальнейшем будет способен выполнять лишь прямые указания
тренера. Наоборот, наставники старались не только вкладывать
в нас спортивное мышление и развивать спортивные навыки,
но и заставляли изучать теорию спорта, думать, чтобы мы
выполняли упражнения не механически, а грамотно, с подключением
интеллекта. Вот мы и выросли не спортивными роботами,
а полноценными личностями.
- Вас сразу сочли перспективным?
- Я был маленьким и очень толстым. Весил 68 килограммов
при 148 сантиметрах роста. Первый тренер, к которому меня
привели мои одноклассники, категорически не хотел меня
принимать. Надо мной шутили, что меня легче перепрыгнуть,
чем обойти. Но я очень хотел заниматься именно этим видом
спорта, поскольку ходить и кататься на лыжах начал практически
одновременно. В то время мы жили на Красносельской, рядом
с домом были большие овраги - вот уж было для меня раздолье!..
В общем, в секцию меня приняли с горем пополам и дали
самые плохие лыжи: одна длиннее, другая короче. Ботинки
тоже достались драные. Но отец и лыжи подпилил, и ботинки
устроил. И уже к концу первого года я начал входить в
спортивную форму, а через два года, в1964-м, стал мастером
спорта. За это время я вырос на целых 28 сантиметров!
- Когда тренеры поняли, что вы олимпийская надежда?
- В группе Сахарнова собралась неплохая компания ребят
постарше меня, но я по своим результатам уже был на их
уровне. И еще у меня было два хороших наставника-спортсмена:
член сборной команды СССР Михаил Веретенников и чемпион
России, рекордсмен горьковского трамплина Владислав Петрович
Китаев. Они опекали меня и делились собственными секретами
мастерства. Но клейма «олимпийская надежда» на мне никто
не ставил. И думаю, если бы это было, я бы не стал чемпионом.
«Кто едет за золотом, приезжает с дырявым мешком»
- Гарий Юрьевич, ваша блестящая победа в 1970 году была
закономерностью или исключительно благоприятным стечением
обстоятельств?
- Конечно, закономерностью. Первые результаты мирового
уровня я стал показывать с 1967 года, когда первый раз
принял участие в турне четырех трамплинов. Это в нашем
виде спорта считается самым престижнейшим соревнованием,
которое ставится наравне с чемпионатом мира и Олимпийскими
играми. Приехав на первое турне, на трамплине в Инсбруке
я впервые в жизни выиграл у всех сильных мира сего. По
нынешним меркам, это был этап Кубка мира. Из Инсбрука
я уезжал уже известным спортсменом.
В 1968 году я уже был в составе национальной команды и
принимал участие в Олимпийских играх. Там мне не повезло
- было неприятное падение с сотрясением мозга. В итоге
к 1970 году я подошел опытным спортсменом, за спиной которого
было участие в соревнованиях самого крупного ранга.
- Вы ехали за «золотом»?
- Если бы я ехал за победой, то приехал бы оттуда с дырявым
мешком. Я ехал бороться на равных. В то время было много
сильных спортсменов из ГДР, Чехословакии, Австрии, Скандинавских
стран.
- Расскажите, как проходило ваше «золотое» выступление.
- И на маленьком, и на большом трамплинах первую попытку
я провалил. Если на малом трамплине в первом прыжке я
занимал 11-е место, то во втором прыжке, несмотря на то,
что была сокращена гора разгона, дабы уменьшить скорость,
мне удалось прыгнуть намного дальше всех - на 84 метра.
На большом трамплине после первой попытки я занимал 13-е
место (прыгнул на 94 метра), а во второй попытке показал
результат 109,5 метра.
- А сейчас уже по 140 прыгают...
- Прыгают, но с совершенно других - летных - трамплинов.
С такого я тоже прыгал в 1969 году, и мой личный рекорд
составил 156 метров. А мировой рекорд - 235 метров. Сейчас
этот вид спорта имеет другую специфику, нежели раньше.
Качественно изменился весь инвентарь: комбинезон, лыжи,
ботинки. Если сравнивать на примере автомобилей, то это
как 401-й «Москвич» и современный «Мерседес». Претерпела
изменения конструкция трамплина, стал другим стиль прыжка.
Так, при сокращении скорости на горе разгона приблизительно
на 11-13 процентов длина прыжка увеличилась на 20-25 процентов
по сравнению с теми результатами, которых мы добивались
в свое время.
- То есть ваша знаменитая олимпийская техника прыжка может
считаться устаревшей?
- У меня была своеобразная стойка на горе разгона, которую
я тогда культивировал один из немногих. Но сейчас моя
техника просто не пройдет. Новые комбинезоны и новый стиль
ведения лыж увеличили аэродинамическую составляющую системы
«лыжник-лыжи» на 25 процентов.
- Скажите, прыжки с трамплина - это очень травмоопасный
вид спорта?
- Мы не летим под облаками, как это может показаться со
стороны. Просто гигантская конструкция трамплина создает
у людей впечатление, что лыжник бросается в пропасть.
На самом деле, полет идет вдоль горы с плавным снижением
высоты. Словом, прыжки с трамплина не более травмоопасный
вид спорта, чем другие. Травму можно получить и в шахматах
- если заснешь и упадешь лицом на доску. (улыбается) Ушибы,
переломы, падения - все это у меня было. Все сломано,
все болит...
Победил всех олимпийцев и... хлопнул дверью
- Как развивалась ваша спортивная карьера после триумфа
1970 года?
- Еще шесть лет я был в составе сборной команды страны.
В 1972 году принимал участие в олимпийских играх Японии.
Выступал со сломанной ногой, на уколах. Тем не менее,
из Саппоро я привез шестое и седьмое места - и тем самым
добыл Родине зачетное очко. А потом спортивные функционеры
стали говорить, что я уже старый, и начали потихоньку
меня «отжимать».
- Вы уходили из большого спорта с обидой?
- Слегка хлопнув дверью. Чашу моего терпения переполнило
то, что я не попал на Олимпийские игры 1976 года в Инсбруке.
При этом на чемпионате СССР я победил практически всех
олимпийцев и уехал с медалью. Но перед этим я для себя
решил: это будет мое последнее соревнование. И после этого
со спокойной душой повесил лыжи на гвоздик.
- Сразу нашли чем заняться?
- Первые полгода не знал, за что взяться. А потом меня
пригласили в детскую секцию «Спартака» - работать с новичками.
Но там я трудился недолго. В 1977 году из спорткомитета
пришло приглашение возглавить сборную команду СССР. Я
начал потихоньку готовить ребят к чемпионату мира 1978
года в Финляндии. Кстати, оттуда мы привезли бронзовую
медаль - и в этом есть и моя заслуга. Со сборной СССР
я работал до 1980 года.
А потом выпал из активной жизни. Тяжело заболел. Семь
месяцев провел в больнице, перенес несколько операций.
После чего меня хотели отправить на инвалидность, но я
отказался. Меня пригласили как функционера в отдел зимних
видов спорта, где я стал заниматься организационной деятельностью.
Потом, мягко говоря, мне предложили оттуда уйти. Дело
в том, что в то время было очень модно писать разные доносы
и анонимки в парткомы. А злопыхателей у меня на тот момент
было достаточно.
- Чем они были недовольны?
- Валентин Лукич Сыч и Сергей Павлович Павлов, возглавлявшие
тогда спорткомитет, сказали, что я хороший мужичок, но
слишком много им на меня пришло писем. И показали увесистую
стопку. Чего только в этих письмах не было! Разве что
кличку «диссидент» мне не приклеили. Я не понимаю, как
можно писать доносы. Если мне что-то в человеке не нравится,
я ему прямо это скажу. Не стану гадить исподтишка.
- Ходят слухи, что в этой кампании принял участие один
ваш близкий друг. Правда?
- Он и сейчас мой хороший друг. Речь идет об Алексее Боровитине,
мастере спорта международного класса, двукратном бронзовом
призере по прыжкам на лыжах с трамплина (1974-1978). Действительно,
был момент, когда он подписал на меня кляузу. Но потом
по-мужски пришел и извинился передо мной за эту гнусность.
Сказал, что у него мозги были как в тумане. А я и обиды
не держал! Я не верил, что он самостоятельно мог предпринять
эту низость...
- Куда вы навострили лыжи после ухода из споркомитета?
- Ушел в «Динамо», набрал группу ребят и стал с ними работать.
Продолжалось это с 1982 до 1991 год. И мы кое-чего добились.
Один мой подопечный стал мастером спорта международного
класса, четыре человека попали в основной состав сборной.
Тем временем, ситуация в стране стала складываться не
лучшим образом. Меня пригласили в олимпийский комитет
- в управление зимних видов спорта. Но, проработав - или,
вернее, просидев - там два года (заниматься было абсолютно
нечем!), я перешел в Школу высшего спортивного мастерства
заместителем директора. Это была искусственно созданная
номенклатурная единица, которая ничем не занималась и
не имела никаких полномочий. Мне это было неинтересно.
Тем более, зарплата была такая, что я не мог приходить
домой с честным лицом (улыбается). Я ушел оттуда и какое-то
время занимался всем, чем только можно было заниматься
в лихие 90-е...
«Говорил жене, что иду на работу, а сам шел в никуда»
- Челночный бизнес?
- Вот разве только этим не занимался. А так и машины мыл,
и гонял их из Европы. Приобрел массу новых специальностей.
И правильно - я считаю, в жизни хоть понемногу надо уметь
многое. А потом, когда этот бизнес стал небезопасным,
погибло много товарищей и коллег, я стал искать себе новую
работу. И попал в эту организацию, где работаю уже с 2000
года. Чем мы занимаемся? В Калининграде производят несколько
моделей машин «Дженерал Моторс», КИА и я должен перевезти
их оттуда в Москву - либо по железной дороге, либо по
морю, либо автотранспортом.
- С какой позиции вы начинали в этой фирме девять лет
назад?
- Я пришел просто наниматься на работу. Генеральный директор
спросил меня, что я умею. И я ответил: «Все!». Он говорит:
«А железнодорожными перевозками сможешь заниматься?» Я
ответил: «Если надо, то смогу. Только для этого мне надо
немного денег и машину». На тот момент у меня не было
ни денег, ни работы. Утром я говорил жене, что иду на
работу, а сам шел в никуда... И вот через пару недель
после этого разговора мне позвонили и пригласили на работу.
Директор из собственного кармана дал мне взаймы денег,
и я зарегистрировал свою компанию. За первый месяц я заработал...
один доллар. Именно столько у меня осталось после того,
как я из суммы прибыли вычел сумму, которую задолжал директору.
Но с тех пор жизнь помаленьку стала налаживаться. Если
начинал я с 18 вагонов в месяц, то до кризиса мы перевозили
уже по 1200 вагонов.
- Вы получили еще экономическое образование?
- Нет, у меня только диплом тренера-преподавателя. Я закончил
Горьковский пединститут.
- В том, что вас взяли на эту работу, сыграло роль ваше
спортивное прошлое? Наверно, директору сказало ему о чем-то
ваше имя?
- Нет, ничего не сказало. Да я и не выпячивал никогда
свои спортивные звания и то, что «семь раз заслуженный
и 18 раз контуженный». Потом, когда мы уже познакомились
поближе, я рассказал ему о себе.
- А вообще, при имени Гарий Напалков перед вами распахивались
двери?
- Иногда - да. А иногда - наоборот, закрывались.
- Власть предержащие к вам благоволили? Рассказывают,
вы лично встречались с Косыгиным...
- В 1978 году мне предложили стать тренером национальной
команды. Необходимое для моего переезда в Москву разрешение
для получения столичной прописки подписывалось Алексеем
Николаевичем Косыгиным. С нашими партийными бонзами больше
встречаться не доводилось, а вот с зарубежными руководителями
- да. Король Норвегии лично вручил мне золотую плашку
и запонки, когда я в Осло (Холменколенские игры) занял
второе место. За победу на Лахтинских играх в Финляндии
награду мне вручал президент Финляндии Урхо Калеви Кекконен.
По случаю завоевания призового места на чемпионате мира
по полетам (Планица Югославия) я был на приеме у Иосипа
Броз Тито, где мне презентовали очередные золотые запонки
с его автографом.
- Довелось щегольнуть в этих запонках на каком-нибудь
светском мероприятии?
- Нет. Да и осталась у меня всего одна пара. Две украли...
«С женой вместе со второго класса»
- Гарий Юрьевич, у многих спортсменов после ухода из большого
спорта начинается тесная дружба с алкоголем. Вспомнить
хотя бы трагическую историю нашей землячки, конькобежки
Татьяны Авериной, которая не так давно умерла - в 51 год.
Как вам удалось избежать проблем со спиртными напитками?
- А кто вам сказал, что я их избежал? И у меня это было...
Но от всего дурного меня спасла моя жена Татьяна. 3 января
этого года исполнилось 35 лет, как мы официально женаты.
А знакомы мы с ней всю жизнь - со второго класса. Жили
через два дома на Красносельской. Моего дома на углу Красносельской
и Малой Ямской давно нет. Его снесли аккурат в тот день,
когда хоронили моего папу. Родители в это время уже жили
в большой новостройке...
После восьмого класса мы с Татьяной разошлись по разным
школам и потерялись. Но, встретившись, больше не расстались.
Я в ней очень ценю то, что она всегда имела свое мнение,
но при этом никогда мне его не навязывала. Всегда и всюду
была на моей стороне - и в радости, и в горе. Было время,
я лежал в больнице, и она около меня просидела все это
время. Потом заболела она - и рядом с ней сидел уже я.
Затем был момент, когда я очень много задолжал. Много,
много пережили вместе...
- Как отметили 35-летие свадьбы?
- Кстати, никакой свадьбы не было. Мы просто поставили
печать в загсе на Воробьевке и все. У нас уже Ольга была,
и вот-вот должен был родиться Гарик.
- А тогда были приняты гражданские браки?
- Нас как-то мало волновало, принято это или не принято...
Зато в 2008 году мы венчались в Даниловском монастыре,
и все было в лучшем виде: и белое платье, и кортеж, и
вся семья в сборе.
- Ваша жена тоже спортсменка?
- Татьяна не имеет к спорту никакого отношения. Закончила
в Горьком политехнический институт. У нас двое детей.
Сын Гарий Гариевич - юрисконсульт американской компании
в Москве. Дочь Ольга живет в Нижнем, у нее свой бизнес.
Внук Илья второкурсник, будущий экономист, в школе немного
играл в баскетбол. Внучка Татьяна учится в школе, пытается
заниматься конным спортом в «Высоково». Младшая внучка
Анюта на данный момент воспитанница детского сада.
- Сейчас вы занимаетесь физкультурой?
- Некогда. У меня на даче стоит велотренажер и беговая
дорожка, на них занимаюсь по выходным. Жена это делает
более регулярно.
- А зарядка?
- Нет!!! Я всю жизнь ненавидел две вещи: делать утреннюю
зарядку и бегать кросс.
- Но ваш образ жизни, в целом, можно назвать здоровым?
- Давайте я лучше расскажу, как живу, а вы уж сами решите,
какой у меня образ жизни. Итак, встаю я в шесть утра,
в восемь - на работе, ложусь не позднее десяти. Питание
- трехразовое: в понедельник, среду и пятницу. (смеется)
В общем, не делаю из еды культа. Если много дел - могу
на ходу чаю с сушкой попить, и все. Главное для меня -
не еда, а вода. Вода - это пар, а пар - это двигатель.
Воды пью много. Что еще? Не курю. Выпиваю редко и умеренно.
Красное сухое вино разбавляю с водой. Иногда - виски с
лимоном. Одну-две рюмки.
- Как проводите свободные часы?
- Мы с женой интересуемся живописью. У нас дома много
художественных альбомов, есть и несколько картин.
- В Нижнем часто бываете?
- Только в гостях у дочери и внуков.
- Вы сейчас кто - москвич или горьковчанин?
- Москвич. Когда мы сюда переехали, жена долго привыкала.
Первые шесть-семь лет только и говорила: поехали назад.
А теперь я ей в шутку говорю: ну что, поехали? А она:
«Нет уж...»
- Год назад вы стали пенсионером, но по-прежнему работаете.
До какого возраста намерены оставаться в строю?
- Пока свободою горим, пока сердца для чести живы... сколько
здоровья хватит, столько и буду работать.
- И последний вопрос. На лыжи хоть иногда встаете?
- Нет. На ногах, знаете ли, лучше...
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Инсбрук, 1967 год: Гарий в окружении звезд трамплина (справа
- Бьерн Виркола, который в 1966 году на чемпионате мира
впервые сделал «золотой дубль», слева — олимпийский чемпион,
чех Иржи Рашка):
Прыжок чемпиона:
В свои 61 Гарий Юрьевич строен и подтянут:
С личным тренером Сергеем Алексеевичем Сахарновым:
С другом и коллегой Алексеем Боровитиным (Напалков — крайний
слева, Боровитин — второй слева):
С наставником, рекордсменом горьковского трамплина Владиславом
Петровичем Китаевым:
