ВОЛЬФГАНГ ШТАЕРТ: ГЛАВНАЯ
СИЛА РУССКИХ В ИХ МЕНТАЛИТЕТЕ
|
|
Вольфганг Штаерт
|
Приглашение легендарного
Вольфганга Штаерта на пост главного тренера российской
сборной по прыжкам на лыжах с трамплина стало
большим сюрпризом для всех, включая президента
ОКР Леонида Тягачева. Наставник, воспитавший целую
плеяду сильных спортсменов, включая Свена Ханнавальда
и Мартина Шмитта, за год с небольшим до Олимпиады
в Турине с энтузиазмом откликнулся на приглашение
президента Федерации лыжного двоеборья и прыжков
с трамплина Владимира Славского. Вольфганг Штаерт
стал первым в истории всего отечественного спорта
иностранцем, возглавившим национальную сборную.
На чемпионате мира в Оберстдорфе российские атлеты
дважды попали в шестерку лучших в командных соревнованиях,
и это великолепный результат для страны, в которой
нет ни единого трамплина международного уровня.
В интервью Дирку Тиле и Анди Вагнеру Вольфганг
Штаерт впервые в подробностях раскрыл подробности
своего альянса с российским спортом.
- Что скажете о вашем контракте с русскими?
- Контракт подписан. Они обратились ко мне через
две-три недели после того, как я был отставлен
с поста тренера сборной Германии. Но поначалу
я еще был связан с Немецким лыжным союзом (DSV)
контрактными обязательствами. Потом у меня состоялась
встреча с генеральным секретарем союза Томасом
Пфюллером, на которой я сказал, что методы, которые
были эффективны еще полтора года назад, вдруг
перестали приносить результаты. Хотя спортсмены
остались теми же. Значит, рассудил я, пришло время
мне попробовать себя за рубежом.
- Хорошо ли вы прочитали контракт? Особенно пункты,
набранные мелким шрифтом?
- Я изучил его. Могу сказать, что большая часть
средств, обеспечивающих этот контракт, депонирована
в Германии: они идут не из России. Это одно из
условий соглашения, рассчитанного на два года.
Знаете, в моем контракте с DSV тоже были пункты,
набранные мелким шрифтом, которые я внимательно
прочитал, однако мне это не особенно помогло.
- О суммах, понятно, вы распространяться не станете...
- Русский лыжный союз понимал, что, приглашая
иностранца, будет оперировать суммами, отличными
от прежних. Но у них есть ясная концепция работы:
они хотят, чтобы прыжки с трамплина набирали популярность
в России, они хотят полноценного присутствия на
международной арене. В России с начала ноября
по конец апреля стоят холода, лежит снег. Если
имеющуюся там инфраструктуру укрепить постройкой
трех-четырех трамплинов, можно будет говорить
о хорошем потенциале русских прыгунов. Я просил
себе стопроцентной компетенции в принятии решений.
Я получил ее, президент русского союза Владимир
Славский полностью меня в этом поддержал. Самое
главное - в том, что они уже почувствовали, как
дело пошло: уже есть первые положительные итоги.
- Вы отдавали себе отчет в том, что вашего авторитета,
заработанного в Германии, может не хватить самого
по себе, что надо будет прилагать для адаптации
в России дополнительные усилия?
- Определенно. Мне было ясно, что по сравнению
с работой в Германии мне необходимо будет двигаться
вперед. Но профессиональный вызов! Но имидж России
– великой спортивной державы! Я не хотел ни в
какую другую страну.
- А были ли у вас другие предложения?
- Нет. Но у меня тогда еще действовал контракт
с немецким союзом, и этим можно объяснить отсутствие
интереса ко мне за рубежом. Но я понимал, что
как только уйду в отставку, приглашения появятся.
- Это ведь был "прыжок в холодную воду". Что вы
по большому счету знали об этой огромной стране?
- Конечно. Могу вам сказать, что, когда я первый
раз прилетел на переговоры, меня везли московскими
пригородами. Дома там похожи на те, которые в
былые годы можно было увидеть в Восточном Берлине.
Я смотрел в окно и говорил себе: Вольфганг, Вольфганг...
(Смеется.) Но потом у меня состоялась встреча
в русском НОК с президентом Славским, моим предшественником,
а ныне - ассистентом Александром Арефьевым. Разговор
получился хороший, и я сказал, что возьмусь за
эту работу. Разумеется, мы условились о том, что
90 процентов всей работы будет вестись в Центральной
Европе, поскольку в России для этого просто еще
нет необходимой инфраструктуры. Медобследование,
например, ребята проходили здесь, у нашего доктора
Якоба.
- Даже если вы получили абсолютный карт-бланш,
существует языковой барьер. Уверены ли вы, что
все контролируете?
- (Без тени юмора.) Нет. (Смеется.) У меня под
началом шесть спортсменов, четверо из которых
- в Кубке мира, а еще я знаком с Арефьевым и Славским,
который не говорит ни слова ни по-английски, ни
по-немецки. (Хохочет.) На самом деле, когда я
работал в Немецком лыжном союзе, у меня была целая
цепочка подчиненных, я чувствовал себя главой
некой коммуны. А сейчас я просто счастлив, что
могу многое делать сам. Бывает так: есть и врач,
и физиотерапевт, а люди болеют. А нет никого -
все здоровы.
- Тоже метод!
- Мы договорились о том, что у нас не будет никакого
сервисмена. Никаких лишних людей в команде до
тех пор, пока какой-нибудь атлет не станет показывать
действительно стоящие прыжки. А пока я и сам могу
побегать туда-сюда. (Смеется.)
- Ваше главное дело - работа с людьми. Как вы
справляетесь с этим, если не говорите с ними на
одном языке?
- Главная сила русских - в их менталитете. Они
не завидуют друг другу, они всегда вместе. Они
не желают жить в двухместных номерах, им больше
по душе четырехместные. Ильдар Фаткуллин говорит
по-немецки, Денис Корнилов отлично знает английский.
Эти двое все переводят остальным. Я тоже говорю
на посредственном английском, и нам хватает запаса
слов, чтобы понять друг друга. Первое, что я им
объяснил, - это необходимость верить в себя и
уважать себя. Я сказал ребятам, что они не должны
ходить, повесив головы, только из-за того, что
они что-то не понимают или не могут сказать из-за
языковой проблемы. Я сказал им, что хочу видеть
на их лицах улыбки, чтобы они говорили "добрый
день", чтобы смотрели людям в глаза. И они потихоньку
начинают меняться.
- Как обстоят дела с экипировкой?
- Никаких проблем. Я пообщался с представителем
"Адидаса", и он заверил меня, что ни в чем недостатка
не будет. С производителем одежды Майнингером
тоже все гладко.
В 1984 году я был первым, прыгнувшим в его экипировке,
и с тех пор у меня отличные отношения с шефом
фирмы. Я вообще замечаю, что от всех деловых связей,
которые я наладил в последние 15 лет, отдача невероятно
высокая.
- Вы базируетесь в Хинтерцартене. Кто оплачивает
пребывание спортсменов там?
- Это действительно не так дешево, поскольку на
сборах мы проводим от четырех до шести недель,
после чего спортсмены на две недели отправляются
домой. Однако нужно понимать: Олимпиада так или
иначе заставит раскошелиться! После крупных событий
казна бывает пуста, но перед Олимпийскими играми
она наполняется обязательно.
- Какие спортсмены приезжают в Хинтерцартен?
- Фаткуллин, Васильев, Корнилов и Ипатов. Эта
четверка выкристаллизовалась благодаря своему
уровню. И этот базовый уровень угрожающе высок.
- Интересует ли вас, чем живут ваши спортсмены,
как зарабатывают на жизнь, что происходит в их
семьях?
- Безусловно. Я знаю, сколько они получают. Я
первым делом провел с каждым двухчасовые беседы,
в которых попытался побольше узнать о ребятах.
Когда у них дни рождения, откуда они родом, что
делают их родители, братья и сестры, а также как
у них обстоят дела с деньгами. Они зарабатывают
по 100 евро в месяц. Каждый получил от меня подарок
на Рождество. У меня друг работает в спортивной
фирме, он каждому собрал пакет. Ну что они могли
бы купить в Германии на 100 евро? Мы договорились
с моим помощником, что в ресторанах и на автозаправках
расплачиваюсь я. Еще пример: в 2004 году в Санкт-Морице,
где Васильев победил, а Фаткуллин был пятым, меня
спросили: сколько процентов от призовых ты хочешь
взять себе? Я ответил: ноль. Все, что они выигрывают,
они могут оставлять себе, и точка.
- Сколько у вас времени на раскачку? Можете ли
вы до 2006 года делать, что хотите, вне зависимости
от результатов?
- Вы угадали мое сокровенное желание! (Смеется.)
Конечно, я мог бы отправиться куда угодно - в
Америку, Канаду - и спокойно тренировать, но я
ведь кое-чего требую и от себя самого. Думаю,
я достаточно хорошо показал это в последние 10
лет в Германии. Мне бы хотелось двигаться вперед.
- Уточните, пожалуйста, какие задачи перед вами
стоят?
- Это непросто. Для начала мне нужно было расширить
нашу квоту. Мы начинали с минимального представительства
- в два человека. То есть имели на каждом соревновании
только два шанса, поэтому для нас большим счастьем
уже было завоевание рейтинговых очков. Наша цель
- на Олимпиаде-2006 пробиться во второй раунд
командных соревнований и попасть в восьмерку сильнейших
сборных.
- А каковы были более актуальные планы на чемпионат
мира в Оберстдорфе?
- На данный момент высоких командных целей перед
нашей четверкой ставить рано. Если хотя бы один
выпадает из общего хора, появляются проблемы у
всех. Но если взглянуть на потенциал ребят, можно
говорить о том, что наше место - в решающем раунде.
- Вы сказали, что в финансовом плане до 2006 года
все в порядке. В таком случае после Олимпиады
для вас все начнется заново?
- Пока об этом не задумывался. В данный момент
я себя чувствую очень хорошо. На меня почти не
давят, в том числе и СМИ, и по сравнению со временем
работы тренером немецкой сборной я значительно
расслабился. Я могу спокойно работать: я сейчас
не в центре внимания. Ближайшие два года я - в
России. Там искренне хотят развивать прыжки: русское
телевидение показывает наш вид как никогда, а
Москва приняла решение строить два новых трамплина
- затевается очень большое дело! Неспроста Славский
рассказывает о проекте президента Путина и бундесканцлера
Шредера открыть ближайшим летом совместный немецко-российский
молодежный тренировочный лагерь.
- Признайтесь, вам будет приятно, когда Дмитрий
Васильев прыгнет дальше немецкого спортсмена?
- (После паузы.) Скажу вам честно: я борюсь не
против немцев, а за раскрытие потенциала команды,
которая становится для наших очень серьезным раздражителем.
Для меня новая работа - не только спортивный вызов,
но и человеческий. Возможность совершенствоваться.
Ведь когда тебя окружают одни и те же дела и люди,
развитие приостанавливается. Теперь же я получил
возможность взглянуть на многие вещи под другим
углом.
- Как перемены в карьере затронули ваш быт?
- Я больше не живу в Хинтерцартене: переехал в
Титизее. Больше года назад расстался со своей
женой. Приближается Олимпиада, и я сделаю все
для того, чтобы мы оказались подготовлены к ней
на 100 процентов. Теперь мне не до личной жизни.
Газета,
27.02.2005 г.
назад в Архив новостей - 2005
назад
на Главную
|